— Это не страшно, парень, — хрипло прошептала она. — Тебе не нужен жетон. Никогда.

А почему бы и нет? Он не спал с женщиной с тех самых пор, как стал увиваться возле «Ля бель фам». Знала ли об этом Рейчел или ей все равно?

— Прости, Джуди, — вздрогнув, сказал он. — Может, в другой раз.

Она отпрянула, как от удара; глаза ее сверкали.

— Что это с тобой? Если ты ждешь Рейчел, то она не собирается пускать тебя в постель! Теперь она даже не подпускает к себе этого пианиста с пистолетом! — Фыркнув, Джуди удалилась.

Взгляд Хоуки невольно скользнул в сторону пианино. Дэвид Спенсер хмуро смотрел на него. Хоуки приподнял свой стакан в шутливом тосте, выпил и снова повернулся к стойке бара.

Значит, Рейчел закрыла свою дверь для Дэвида? Конечно, он точно не знал, было ли что-нибудь между ними, но предполагал нечто подобное.

Хоуки обнаружил, что его взгляд все время возвращается к лестнице. Мысль о том, что там, наверху, в постели лежит Рейчел, не давала ему покоя.

Он давно уже понял, что любит Рейчел; вероятно, с самой первой их встречи в вагоне поезда. Но он твердо решил соблюдать дистанцию. Его не волновало то обстоятельство, что она была владелицей публичного дома. Хоуки знал, как тяжело здесь приходится одинокой женщине. Но он вынужден был признать, что несказанно обрадовался, когда узнал, что сама она не торгует своим телом. Хоуки понимал: пока его секретная миссия не завершена, он не имеет права на какие-либо чувства. Рассказав ей о своем задании, он подвергнет себя ненужному риску.

Откровения Джуди о том, что Рейчел была в близких отношениях со Спенсером, а затем порвала с ним, совершенно меняли дело. Возможно ли, что причиной этого был он, Хоуки Смит?

Он понял, что намерен выяснить это прямо сегодня. Отсрочка показалась ему невыносимой. К черту здравый смысл!

Запрокинув голову, он одним глотком допил виски и снова бросил быстрый взгляд в сторону пианино. Спенсер продолжал играть, повернувшись вполоборота к инструменту, чтобы иметь возможность видеть бар. Естественно, посмотрев в эту сторону, Дэвид будет гадать, куда пропал Хоуки.

Окинув взглядом комнату и убедившись, что за ним не наблюдают, Хоуки подошел к лестнице и быстро поднялся наверх. У него было такое чувство, будто все вокруг смотрят на него, но он твердо решил не оглядываться.

У двери в комнату Рейчел Хоуки поднял руку, чтобы постучать, но застыл в нерешительности. А потянув за ручку, обнаружил, что дверь не заперта. Сделав глубокий вдох, он тихо отворил дверь и вошел.

Наяву это или во сне? Уже давно ее мучили эротические сны. Это что, еще один?

Рейчел открыла глаза. Проникавшего сквозь окно лунного света было достаточно, чтобы она различила склонившуюся над кроватью фигуру. Дэвид? Как он посмел…

Широкая ладонь нежно легла на ее лицо, большой палец погладил губы.

— Чего ты хочешь? — Странно, но она не ощущала никакого страха, а только удивление и трепет.

— Думаю, Рейчел, ты знаешь, чего я хочу.

Губы мужчины коснулись ее губ, задержались на мгновение, затем скользнули вниз, к горлу и груди. Она почувствовала, как соски ее отвердели от нежного прикосновения. Руки Рейчел помимо ее воли обняли его плечи. Она ощутила силу этих широких плеч, но все еще не могла ясно видеть мужчину. Все происходило с такой сладкой медлительностью.

Она смутно сознавала, что не должна поддаваться тому, что происходит с ней. Но разве можно противиться сну? Он возник из стремлений и желаний ее собственного сердца. Что плохого в том, что она уступит жажде своего тела, если все это происходит лишь в ее голове?

Затем жаркая и сладкая истома сна сменилась лихорадочным возбуждением. Кровь ее заиграла, и откуда-то из глубин ее существа поднялась горячая волна, распространяясь все дальше, захватывая каждую клеточку ее тела.

Ей и раньше снились эротические сны, ее любили трое мужчин, но ничто в ее прошлом опыте не подготовило ее к тому, что она переживала теперь. От ласковых прикосновений воображаемого любовника ее тело трепетало от желания. Она окунулась в океан наслаждения, поглотивший время, пространство и вообще весь окружающий мир. Она задыхалась, изгибая спину и царапая ногтями обнаженные плечи любовника.

Он принимал это как страстные объятия, что было недалеко от истины. Он прижался губами к ее губам.

Это был сон, и поэтому Рейчел чувствовала и представляла себе такое, что не могло происходить наяву. Она переживала все, что чувствовал ее любовник, как будто в тесном объятии соединились не только их тела, но и души. Рейчел ощущала жар крови, толчками продвигавшейся по его телу, сокращение его мускулов, зная, что и ему в такой же степени открыты ее чувства. Они были двумя отдельными людьми и в то же время единым целым, и наслаждение, которое испытывала Рейчел, удваивалось оттого, что они проникали в ощущения друг друга. Тело ее свело судорогой экстаза, а затем она почувствовала, как ее, подобно ракете, возносит к сияющим небесам.

Потом она лежала неподвижно, плывя по постепенно угасающим волнам наслаждения. Иногда ей начинало казаться, что это не сон, что все происходит на самом деле. Но наслаждение было так велико, что это не имело значения. Ничего не имело значения.

— Я люблю тебя, Рейчел, — сказал Хоуки. Она посмотрела на его освещенное лунным светом лицо, склонившееся над ней.

— Ты ужасно рисковал, когда таким способом пробрался ко мне в комнату, — ответила она. — Я могла застрелить тебя. Ты же знаешь, что я держу пистолет под подушкой.

— Любой риск стоил того, — тихо засмеялся он. — Если бы ты меня сейчас застрелила, я бы умер счастливым человеком.

Рейчел почувствовала, как ее сердце пронзает ледяная игла. Уилл произнес почти те же самые слова в ночь, когда его убили!

— Нет! — вскрикнула она, обвила руками Хоуки и крепко прижала к себе. — Пожалуйста, не говори так! Никогда не произноси эти слова!

Хоуки почувствовал, что ее сердце учащенно забилось, как у пойманной птицы. Его смутила странная реакция Рейчел на его слова, но в то же время он был доволен, что благодаря этому оказался в ее объятиях.

— Что случилось, милая? — спросил он. — Это всего лишь безобидные слова.

Рейчел не смогла признаться ему, что Уилл перед смертью произнес почти те же самые слова. Она боялась, что если расскажет об этом, то та же ужасная участь постигнет и Хоуки, каким бы нелогичным это ни казалось. Поэтому она еще сильнее притянула его к своей обнаженной груди.

— Никогда больше не говори так!

— Хорошо, не буду, — принялся успокаивать он ее. — Обещаю. Но я хотел тебе еще кое-что сказать.

Рейчел напряглась. Она знала, что он собирается сказать, и ей не хотелось этого слышать.

— Нет! — воскликнула она. — Не проси меня выйти за тебя замуж. Я не могу этого сделать.

— Откуда ты знаешь, что я тебе хотел сказать? — удивился он. — И главное, почему ты… Ты меня любишь?

— Да, — ответила она. — Да, да, да! Я и представить себе не могла, что способна кого-нибудь любить так сильно.

— Тогда какого черта! Выходи за меня.

— Не могу. — Рейчел повернулась лицом к Хоуки, и две слезы прочертили на ее щеках блестящие в свете луны дорожки. — Разве ты не понимаешь, что я не могу?

— Нет, — твердо ответил он. — Нет, я этого никак не понимаю. Может, я тупица, но я не понимаю. Если ты любишь меня…

— Я же сказала, что люблю. Это правда. Только, пожалуйста, не требуй от меня сейчас большего. Просто прими то, что есть.

Хоуки встал и, не говоря ни слова, принялся одеваться. Рейчел лежала неподвижно, не отрывая от него взгляда. Она теряет его. Она понимала, что теряет его, потому что не хочет выйти за него замуж. Слезы жгли ей глаза, каждая клеточка ее тела взывала к ней, требуя задержать его, сказать:

«Да, да, да, я выйду за тебя».

Но принятое решение удерживало ее. Она сдержит свое обещание Уиллу. Она обеспечит маленького Уилла, но это невозможно будет сделать, если она станет женой охотника на бизонов — как бы сильно она ни любила его.